экфрасис[kampinos]
Аронзону, укоренённому и затемнённому
Если в лесу::думай о лесе {
и о дереве о стволе и коре
о потоке жидкости через волокна
и о грибнице и связности
о крыльях преображённых воздухом
и о воздухе, порождающем силу
прозрачную крепкую
она выкорчёвывает многолетние сосны:
значит – мертвы значит – гниют значит – питают
думай о торфе }
и вновь о грибнице и сочетании
желто-салатовых крыльев капустницы
трав луговых и опрятности лютиков
о кручёном извилистом аксоне мха
буравящем мягкую почву в поисках капли под сводом
дернины укрывшей махровой ладонью лощину
о ветровале оставившем шишки щепу сырую гниль
значит – о чёрно-чавкающей грязи
и жидком и хлипком её состоянии
и о трясинной мошке́ творящей обряд славя
болото::[
подумай о порах и консистенции:
жидкое? вязкое? грязное?
тино-застойное?
о питании его воздухе форме природе молодости
о кротком молчании в его эпицентре
при шумном шуршании сосновых вершин ]и о скрипении протяжно-шершавом
о качании хлипкого судна на ярых волнах
о хрупком пространстве и головокружении
и о распределенном разуме вспомни взглянув
на труд кропотливый и муравьёв копошение вокруг ориентира
о страшном испуге от утраты его
и об испуге в котором роятся другие
когда лес выплёвывает тебя – ты утративший
и самообладание и созерцательность
остаёшься наедине с враждебным.
***
На оттиске пламенели зубы, вгрызаясь в мякоть памяти:
Неправдоподобный петроглиф
На жёлтой берцовой кости.
Читать изгнание в забытьи:
Дом без дверей,
Окна без ставней,
Человек обездвиженный,
Укороченный вдвое –
Логово зверя,
Отделения смотритель
Покрова от чувства.
“перед рассеянием”
На горизонте событий
Светолуч задрожал.
Так чернó.
«Это старость, – говоришь ты. –
Это не крепость,
Не приют,
Не дом и не порт.»
Просто поглощение света,
Прежнему больше не быть-быть:
Раскаляется ярость,
На горизонте события:
Вакуум питается ором –
Протяжённый, он предвещает бессилие
Или?
Кровожадная сила его
Вызывает вновь-вновь,
Цементирует эхо.
На горизонте – всё:
Связанные запястья,
Гроза на поминках –
Чертит зенит разрушение:
Деревни руины месиво
Меркнет солнечный лес,
Отовсюду призыв, взрыв, пыль,
Разреженный свет,
Луч дрожит – перед рассеянием.
“медленное перемещение зрачка от гамбургского порта к тюбингенскому каналу”
Эта ладонь раскрыта.
Протяжённый момент запорошил пути
Навстречу высоким холмам, длинным суставам, там
Располагается прикосновение шелеста,
Щекочущего в сумраке влажном и сладком
Шёпот среди остывшей земли, мягких листьев.
Неисхоженных троп таинство – как мерцание
На небосклоне опущенных глаз твоих
В воде чёрных губ. Кроется поцелуй предрассветный.
Так и ты, пробуждаясь, в свечении рассеянном рани искала
Его в хлипкий миг, полный плеска воды
О борта деревянные лодок или питала взглядом
Извилистые паутины узких каналов, спешащих под мост
Гёльдерлина. Знаешь теперь ты: сеть плетётся сама,
Узлы её прóчны как ласка неподкупная слов
Для тебя предназначенных лишь
Не клониться ко сну бы, когда отражается зыбкость,
Когда рассекает сиреневый запах полдень. В теле
Кроются чёткие неузнавания клубы,
Клюющие время с руки. Вспорхни. Единственный взгляд ухватит,
Тень сохранив на земле от размаха и скорости
Распыленную и запечатлённую в хрустале глаза:
движение твоего течения. Серебро
Рассыпано, бережно собрано.
Не уходи.
“Parole”
…и это ширилось, а после – вдруг по́дало знак словно
кто-то его ожидал на горизонтальной, изломанной линии.
Вот только не последовало ни хруста полой, выбеленной солнцем кости, когда на неё ступает по неосторожности большое животное; ни кольцевания дыма, плотные клубы которого завихряются краями овальными густорастущих препятствий; ни даже лёгкого мерцания, уловимого лишь в однородно-тёмной палитре – индиго, оникс, графит, #303136.
…и если бы знак вдруг осмыслил себя и своё назначение, то явной бы стала определённая предрешённость такого рода события: коммуникация не состоялась ввиду отсутствия адресата; и знак разуплотнился или, вернее, расщепился на градиентном контуре, в котором наиболее выпуклы места концентрации нерасцепляемой массы и плотности. Злоключением стало, что знак изначальный не был прочитан, а значит – остался явлением не обнаруженным и как бы не свершившимся, не существующим, не произошедшим.
…обретя и обрастя множественными “не”, первоначальное наполнение исчезло, наделив его амбивалентностью, многозначностью непостижимой, от чего он приобрёл черты явления внезапного, за-предельного, вне-земного. если кто замечает такое, будь то неподвижное тело, выхваченное фарами лежащим поперёк просёлочной, чёрной от лета, трассы, или дожинки, на которых круглолицые пани хохочут заливисто и грудно́, в хороводах кружатся и венки из ярких цветов надевают, или, в конце концов, хриплый и влажный голос бездомного: “Думаешь я ссу! Я не ссу! Страх он в голове! Нет страха” и слова распускались в лазури собора Никольского, а многолетие спустя – в памяти; вот, замечая, смотрящий дивится, решая, что в каждом событии – знак. обнаружен. содержателен в любом из своих проявлений. Но смотрящий не знает, что было утрачено, не знает, кто был получателем, не знает, что было заложено прежде. Смотрящий поэтому – призрак. знак ему представляет свою же изнанку: всегда ускользающую, непостоянную…
Фрагмент V
наблюдал ты:
кромешное солнце за грудами туч
катилось под красным веком
и рассыпалось в искры слепящие.
Влюблённый в остывший сон,
полный осторожным дыханием хищника,
очарованный хитросплетением пальцев
у порога смятенного неба: искал.
Вкладывали в губы твои звучания песен безвестных,
фонемы в гортани вязали гнезда,
сеть у нёба плели, а после –
устремлялись потоком фотонов вдоль прямых как стрела,
иссиня-чёрных, как уголь,
пустых магистралей: вдыхал.
Фрагмент VI
Краденная беда.
Утаённая потеря.
Утрата-утраты-утрата.
Всхлип меж костей.
Фрагмент VII
Остроконечные вершины небоскрёбов
сменяются на миг в моргании
остроконечными копьями на склоне:
Момент, когда нечто выходит наружу
из вязкой глуби, а что-то не попадает туда.
Фрагмент VIII
Вначале была пустыня.
Мир пламени, дюн и горячего ветра.
Однажды ты понял:
Близость огня пробуждает желание гореть
как глубина – страшную тягу тонуть.
Обезумевший, руками впиваешься в мягкую землю;
Копая – ищешь сокровище – себя прежнего.
“”
В этом гнезде
Нет уже птицы. Только
пыль, принесенная
с дальних морских берегов.
Nihil. Niemand.
Плач. Из колодца не будет
пита вода. Тиф копает ходы.
Кто верил — сквозь стекло
луч пройдёт, осветит изголовье?
Кто верил — дыхание найдёт к свободе пути?
Nobody. Только
Эхо протяжное
Завороженно вещает.
Панихида в краю
Сереющих пахот. Где-то
Пропал полет.
Ветер венчает отсутствие.
“Исчезающее место”
Глубоконочный твой слушаю голос
тяжёлый сейчас от именования умерших,
слабый от угасания. Угасание
у изножья постели. Сгущаюсь фигурой,
капли вьют гнёзда в ресницах.
· · · ·медленно
Неразборчиво громко представляешь гостей, говоришь:
“Сейчас я свет включу, подожди” – не включается,
хотя упорно вздымает кисть руку,
хотя прохладные камни вода огибает
поток становится призрачным.
Я ладонью своей укрываю
твой воздух искрящийся,
желая сберечь
сияние