«С ТАКОЙ ДАВНЕЙ ЛЮБОВЬЮ… Е. Ш.»
«…С такой давней любовью, что она уже стала частью меня самой и исчезнуть никогда не сможет», – слова, написанные на форзаце самиздатовской книжки «Труды и дни Лавинии, монахини из Ордена Обрезания Сердца», которую Елена Шварц подарила зимой 1985 года Эльге Львовне Линецкой и Емельяну Николаевичу Залесскому.
Эльга Львовна Линецкая (1909–1997) – выдающийся переводчик с французского, немецкого, итальянского, испанского, английского языков. Её муж, Емельян Николаевич Залесский (1907–1988) – эрудит, библиофил, глубочайший знаток поэзии, некогда друг М. В. Юдиной и М. М. Бахтина. Дом их на улице Чайковского стал в свое время важным центром литературной и интеллектуальной ленинградской жизни. Бывать там любили Иосиф Бродский и Лидия Яковлевна Гинзбург, Юрий Давыдович Левин и Ефим Григорьевич Эткинд, Тамара Юрьевна Хмельницкая и Игорь Михайлович Дьяконов… Елена Шварц приходила туда на протяжении двадцати с лишним лет. Эльге Львовне посвящено «Подражание Буало». Эльга Львовна – прототип Аббатисы в «Трудах и днях Лавинии». Эльга Львовна сохранила все подаренные Еленой стихи. Теперь они давно изданы: «Девятисвечник», «Плавание», «Старость княгини Дашковой», «Петербургские сплетни», «Труды и дни Лавинии»… Однако среди них нашлись те, что по каким-то причинам выпали из состава опубликованных сборников. Пять неизвестных стихотворений Елены Шварц приводим здесь.
***
Я не спущусь больше в подводное царство
И не увижу метлу Посейдона
Глубоководных соседей
Не слышать мне бормотанья…
Задвинутая синим потолком
Одна лишь только в море городском
Одна лишь ракушка на темном дне, сыром
Одна каморочка в квартире коммунальной.
И придешь – монете в кепку
Всем лицом упасть так сладко
На фабричное клеймо
Голубой подкладки.
И качнется над тобой
Свет озерно-голубой,
Словно ты проснешься завтра
В жизни горькой, но чужой.
***
Какое под обложкой море
Сверкает там невдалеке
Козьма Медичи озираясь
Крадется с ножичком в руке.
Весь глянцевитый от луны
/упала склянка из кармана/
Пока он резал у стены
Человека, похожего на фазана.
Зря во флаконе потели
Жабьи слезы и слизни
Чего ты ищешь в синем теле?
Нерастворимый камень жизни.
Нерастворимый жизни камень
У Ахиллеса в пятке. Он
У нас под горлом заключен.
А бедная душа – ей в пропасть все лететь
Сухая жилка на виске стучится звонко
Поет кузнечик… А внизу
Все екает живая селезенка.
Быть может – это ад,
Такой простой – как бы мясная лавка…
***
У меня было свое, маленькое
видение мира, совсем крохотное…
Сезанн.
Черный волк, золотые глаза, Божий зверь
Лишь малиновой молнии верь
В кровь иссмотришь глаза
И увидишь, что за,
За личиною скрыто вещей.
Где милые лица
Привычные мне?
Знакомая рябина –
Ты кочерга в огне.
Нет не я, нет не я
Это молния все виновата
Как ты земля пуста
Со всех сторон горбата
Пожалей же тех
Чьи глаза в крови
Ночь правдивей всех
без одежд без грима
Лишь одних слепых
Не обходит мимо
Тихая старушка
Улыбнется гадко
Мучит лишь слепых
Страшная догадка.
Мускулами шевеля
Расползается земля
И раздувшаяся башня
Шпиль как веточка усох
О не приведи, как страшно
Видеть так – как видит Бог.
НИ ЗДЕСЬ, НИ ТАМ
Л. Комм
Синих листьев
Смертный шорох
Весь дымится
Ветхий ворох…
Смертный ужас, любопытство
Тебя к жизни не пробудят.
Что сейчас со мною будет?
Это сыпкий шум в ушах,
Это в глазах что-то неясно блестит
Это ли ангел, снижаясь, летит
Быстро.
Или мне вечно лететь, лететь
В голубом свету
Крылья опадают и вновь
Расцветают на боках на лету
Или просто испаряется кровь
Гирей по глазам и в темноту…
Мне кажется – когда б за гробом были
И счастие и свет
До нас давным-давно б доплыли
И сны и письма и привет.
ГАДАНЬЕ
Всех линий ладони
Извилистый дикий узор,
Словно в омуте тонет,
Тонет, кружится взор.
Переулки, базары
И круженье теней
Словно в городе старом
На ладони твоей,
На листе земляники
Вот она, неизбежность,
Вот ладони твои:
Тут и жалость, и нежность,
Только нету любви.
Публикация Татьяны Чернышевой