ДМИТРИЙ СМАГИН
ЧЁРНАЯ С МЕТАЛЛИЧЕСКИМ ОТЛИВОМ
***
Специально для добрых людей
написал от руки объявление:
«Не давайте собаке костей —
у неё несварение!»
Не умеет собака читать
и грустит за забором.
Нюхом чует, когда от листа
веет чем-то недобрым.
***
Кладовщик, он же грузчик,
надевает бушлат
и идёт на склад
греть погрузчик.
Вместо вил прицепив отвал,
чистит снег,
перекладывает товар,
готовит пространство.
Предлагает кофе водиле
расчехлённой фуры
и, пока тот спит одним глазом в кабине
с перерывами на перекуры,
переносит паллеты по воздуху,
почти не касаясь рукой
джойстика, почти одной
силой мысли.
***
Заглох на светофоре трактор.
На лобовом — наклейка «Dragon».
Заглох и вновь затарахтел.
Шансон в динамиках запел.
Его с утра послал «Жилищник»
траншеи мирные копать.
Его с утра послал «Жилищник».
Имеет право посылать.
Не пьян, а так, на первом взводе,
глядит на мир через стекло.
Вот девушка на переходе.
Глядит на девушку тепло.
Что делать, если ты с пелёнок
простой истории герой?
Затарахтел и по Речной
на светофор зелёный.
***
О чём же грезит грешника душа,
Психея сонная электрика Валеры?
Сама когда-то щедрая сверх меры,
сегодня за тобою ни гроша.
Ни дома, ни семьи, ни перспектив.
Валера никого не обвиняет,
он лампочки безропотно меняет,
высвечивая мёртвый коллектив.
И за кого бы не подняли тост,
он не косится на рога и хвост,
а выпивает простодушно.
Его душа в аду не новичок,
она давно не грезит ни о чём,
лишь дёргается, как лягушка.
***
Пьяненький, одет не по сезону,
покидает в пятницу промзону.
Всю неделю кнопку нажимал,
материал на крышу поднимал.
Управлял лебёдкой,
бегал нам за водкой.
Дома мать хватается за сердце —
вечное предчувствие утраты.
К оспинам от стекловаты
влажное приложит полотенце.
Дома ждут его постель
и у изголовья тазик.
Во дворе буксует сквозь метель
с милиционерами уазик.
***
В чистом поле за чертою города,
где индустриальный парк,
ходят землемеры-вороны,
бдительное «кар».
Облаку докладывают с точностью,
но наоборот:
комбинат построят мощностью
300 тысяч штук тюльпанов в год.
Облако вдруг стало тучею,
поливает дождиком в ответ.
За мечтой о комбинате, как за внучкою,
Из вагончика приглядывает дед.
***
Ветер, ветер, ты силён,
вырываешь с корнем клён,
с одного удара
забиваешь гвозди града.
У домов срываешь крыши.
И зачем я только вышел
из норы
в тартарары.
А другой безликий пленник,
отлетающий пакет,
безо всяких сожалений
покидает этот свет.
Отчего так не могу?
— Всё, спасибо за покупку, —
улыбнётся ветру жутко
надпись на его боку.
***
Сквозь тёмный лес я вижу дачный пруд,
где научился плавать как-то вдруг
без камеры и подготовки,
пока отец снимал кроссовки.
Жизнь и поэзия, скажи, отец, одно?
Тогда бы всё случилось по-другому.
Притягивает илистое дно
и радуется, как родному.
***
В кинозале ночи я видел сон,
стрекотанье кадров о том, о сём.
Бормотанье сквозь и дрожанье век,
темноту мою окунали в свет.
Хохотал и плакал, жевал попкорн,
а потом очнулся, как Джейсон Борн.
Рыбаки подняли на борт со дна.
Доктор вынул капсулу из бедра.
***
Чёрная
с металлическим отливом
птица
семейства врановых
сидит на ветке
и смотрит на меня
сверху вниз.
Я читал, что все они
не по-птичьи умны,
различают людей
как цвета,
умеют разговаривать.
Чёрная
с металлическим отливом
птица
семейства врановых
смотрит на меня
и молчит.
Ниже
к стволу дерева
привязано проволокой
объявление:
«ПЕРЕЕЗДЫ —
ГРУЗЧИКИ!»