* * *
Наглея нежного ростка,
Из прорези над зёрнышком спокойным
Течёт и тает голос золотой
Надстрочный:
– Покой, покой тебе, мой маленький злодей
Ушкуйник и моряк,
Не соберёшь по косточке своей
Я жгу сердца
И говорю вот так
И голос, слабый, как горчичное зерно
В ответ на песню волн ложится грубо басом:
– Я не малыш, я волк,
Но если слышу твой небесный шорох
Твой угль, на острове одном сожжённый в такт
Всей мировой гармонии
Тогда тону
И захлебнувшись
Благодарю:
Мне нравится вот так.
* * *
– Привет, привет, – мне говорит судьба
На тоненьком ноже, которым космос вынут из себя
Ведь млечный путь – волна как масло лезет
И ты кладёшь его под газ
И ты даёшь чему-то сделать
Чего-то из себя
Керамика умней
Камней, что важно по лесам застыли
Под стилосом ложится на плиту
И в печь
И в сердце
Всё, что хоронит иной
За ширмой и не делает значений
Слова как камень, если проложить их стилосом до сердца
И если ты добавишь зелень, тмин
И холод комнаты прогретой лишь на малость
То пальцы я губами делаю:
Шушу
И кровь идёт стремительней
И космос
Благодарит открытьем звёзд над тучей
И не безмолвствует, поёт.
* * *
На шуф-шуф-шуф
Зовёт метлы
Зовёт её на волосок
Она богиня, если ты
Под ёжиком её засох
В кусочек глины притворясь
Для выделки одной
И снег ещё не мажет март
Своей больной рукой
Такая ночь, такая стынь
И впереди зима
Кусочек глины, ты один
И вечная метла
Шуф-шуф-шуф-шуф
Снедает сок
Из сердца по краям
И волосок худой как ток
И режет по петлям
Скрипучей нити вещество
Кусочку глины глянь
В предсердие одно ребро
И всё напополам
* * *
В огромной полынье
Плывёт зима
И так неугасимо
Горят под льдами фонари
И рыбы тонут из струи
Приняв весь хлад
И тина, тина
Охватывает рты
Я рад родиться в декабре,
Когда ещё немолод вьюг покос
И дрозд сидит на ветке
Нахмурив бровь и долбит дело:
Ужо тебе, постой!
Колдун-зима петлёй
Охватывает горло
И шарф сорвал ветрище
Я думаю о снеге
Вёрсты, пища
И лошади, увязшие по схрон
Косматой гривы
Всё вмёрзло в русский стиль
Непоправимый
* * *
Она читала Хармса лучше всех на свете
Носила дреды и варила борщ
Вы спросите: зачем на свете этот голос нужен
Я вам отвечу: как и мой, точь-в-точь
Естественно, её любил один поэт
Естественно, поэтом был я сам
И ночью зажигал на кухне свет,
Чтобы стучать по сумеркам к словам
Тук-тук
Ноутбук
Она читала Хармса лучше всех
Так, что хотелось прыгать и смеяться
Я ж только плакальщик, обычный человек
Поэт, но раз возможность есть признаться
Я говорю:
Бегите плакс и дур
И возвращайте горлу песни детства
Где Хармс, пошляк и балагур
Свои наденет гетры и прогреться
Даст облачку
* * *
Снедает ночь нетленку
По сердцу холодок
Там, за фальшивой стенкой
Январь продрог
А я в теплушке греюсь
От собственного вам
Рассказа о которой
Не расскажу, не дам
Пусть ночь за стенкой пляшет
И манит холодок
Открыться, как по каше
Весь взмок огня замок
Вываривает сущность
И мёрзнет сухостой
А я валежник чувств на
Кладу себе постой
Уж скоро он приедет
Мой детский Дед Мороз
И отогреет всё здесь
Что в хлам январь острог
* * *
Ночная жимолость
Хочу вернуть
На звёзды закатав рукав и плед
Всё, что осыпется
Не прав
Я сед
Но голова повёрнута к ночам
И в них числа нет дали
Отмежевались от основ слова
И тащат мысли-сюрдюки
Свои скрижали по холмам
Мелькает холодок меж их ковшей
То здесь – то там
Я старый может быть
Я новый может быть
Все сумерки скрутив
Я под подушку говорю:
– Замри
И ветры носят самолёт один
В недолгом ожиданьи
Замри и выйди из огурчика его
Жди, жди