КСЕНИЯ БУКША
***
никогда не придёшь ни в какую точку и никакого света
в этой точке не будет вот он свет вы думаете а это слой
между светом и вами между крепостью и стрелой этот лист
жил и отжил в каждой ямке листа вращается глаз
капля жизни вращается темной водой зрачка или сустава
косточка гремит в каждой ягоде вертится внутри ягоды света
разворачивается поднимаясь вверх внутри ягоды света
как свет внутри черноты зрачка как глаз в каждой ямке света
вот кажется что этот наклон черноты внутри света тебе страшно знаком
да так и есть он тебе страшно знаком это он и есть твой наклон
он все быстрее вращается внутри света он наклоняется
во все глаза смотрит на тебя из каждой точки все смотрит на тебя
дрожа изнутри бешеной силой разрывает каждую каплю
или не кажется а просто не выдерживает
невозможно выдержать невозможно
***
На жарком рассвете я вижу как чеснок стремится
Вырасти выше как он сохнет как складывается на солнце
Как он сгибаясь не гибнет воздевая стрелы не целится в небо
как пальцы его корешков разнимают курчавую землю
как дольки лун проходят по небу и как луки молний
разнимают воздух на звуки и тени
на блики и стрелы и я выхожу и вижу
выхожу и не вижу
***
здесь всё что названо прописано дважды
прописано и для верности удвоено удвоено
да-да, иду-иду, сильно-сильно
написать зачеркнуть стереть повторить
тянет само себя в воронку
съедает-думает само себя
здесь всё не названо, а запихнуто как попало
в своё имя как в картонную коробку
мятая крышка, содранный скотч, дыры, сбитые углы
буквы чёрным маркером сочатся, а под ними дотлевает
другое тайное наименование (то же самое)
здесь шепот подголоском, подмалевком крика
двоится слоится как в зуме когда слышишь
сам себя на секунду позже сам себе помеха
спиральки бьются друг о друга: почему я
должен вечно повторять два раза
пушкин что ли пушкин что ли
***
вот кладбище как маленький пригорок
перед огромною горой
и смерть как маленький пригорок
лежит передо мной/тобой
а вот бессмертие прямое
гремит над нами:
выходи
***
ах свет жесток ах как жесток
а что и правда он жесток
засветит огурцом
и ночь
нет нынче свет уж не таков
и так он светит просто и темно
что и в гробу видать углы
когда б на зренье оставалось
время
ЗАЧАТИЯ
(человек-1, случайно зачавший младенца)
несколько лун сразу, несколько месяцев друг в друге
мокнут как формочки: поднимаю руки вверх
луночки и совочки в самом тесте
просит старик: испеки, старуха, колобок
из чего печь-то? – месяцы один другого острее
пображивает туда-сюда, катается горошиной
по столу, недотыкомкой
из угла в угол. – Эх, старуха! –
а ты по коробу поскреби, по сусеку помети,
авось — да пропой ещё разок — гляди голубизной
то просверком то бледным желе то облаком
пображивает туда-сюда. Зайка, сядь ко мне
на язычок: сквозь тесто и полиэтилен
сквозь шёлковые нитки внутренностей
держится как пришитый/ полизывая
на цепочке дней/ на трубочке изюма/ жадно
поглощаешь воздух, время, сумрак
да пропой ещё разок — и он подрагивая пропел
жарким гулом обдавая мне лицо туго натянув
нитку/бусину пупка/мяча. летом пенёк молодеет
стрелки прутьев молочные листья
радужные блики на овсяной каше
*
(человек-2, зачавший младенца в пробирке)
сад внутренний, самому себе одновременный
растить: вьюга крутила утра
сад всё гуще/ шприц равномерно втыкаю
в задумчивый сад пустынного, уединенного живота
каждый час в сонном саду
под теплым снегом лежать голым в уютном
поле шёлка и полиэтилена
я пью, из меня пьют, когда я закрываю глаза
там фильм: ржаное поле звёзд мириады колосьев
на экране восходит звезда в мой живот
узнаю ли я профиль, плечи, слова песен
узнаю ли пыль под качелями луну друг в друге
золотистый хор, луч указки/короны
вправляющий резиновую изюминку в тесто
следует ли как небесное поле под солнцем
раскинуться чтобы ни птицы ни камни не расклевали
нет не следует не дурно беспечно
первый удар маленького
золотистого грома
*
(человек-3, случайно зачавший младенца)
паук/ удар грома/ вздрогнул в сетке
как раздувшийся мяч/ как сеть трещин
на лобовом стекле/ бетон в моей бетономешалке
прокручивается с монотонным удвоением покряхтыванием
усиливая проворачиваю жилы вздуваются
успеваю заметить хруст далеко позади себя
копируя себя еду вперёд столько слепых копий
позади: борщевик летит за мной
на парашютиках, одуванчики, тысячелистник
или тысячелетник: силосная башня и
водонапорная, на краю поля (взгляд цепляется за
листок календаря: разбросали навоз/ пики козыри)
копируя себя вперёд как паук коленями кверху
оставляю позади себя сломанные копии
перевернутые двойные слепые неточные
пробитые насквозь — друг в друге, но неровно
не успевая посмотреть
не могу развидеть
БЕГЛЕЦЫ
мы от чумы бежали прочь
никто не смел нам дать приют
остались мы втроем
и ночь
настигла нас в пустом краю
мы шли втроем и как во сне
нам жар ночной втекал в глаза
один из спутников сказал
я не пойму
откуда свет
мы подошли под край небес
под душный полог чёрной мглы
туда где верха больше нет
мы дышим хлопьями золы
но стало видно все вокруг
златой браслет пустых полей
пустых лесов горящий круг
тройной наш след
блестит в пыли
так почему нам всё ясней
дорогой темной и прямой
идти втроем и как во сне
питаться светом,
Боже мой