ИЗ ПЕРЕПИСКИ ЕЛЕНЫ ШВАРЦ И ОЛЕГА ЮРЬЕВА
К ИСТОРИИ ИЗДАНИЯ КНИГИ АЛЕКСАНДРА МИРОНОВА «БЕЗ ОГНЯ»
Публикация О.Мартыновой и К.Козырева
В течение многих лет Елена Шварц вела переписку с Олегом Юрьевым и Ольгой Мартыновой. В этих дружеских письмах откровенные суждения о литературных обстоятельствах иногда так тесно переплетаются с бытовыми, житейскими подробностями, что время для их полной публикации еще не пришло. В данном случае, однако, несколько писем, которыми обменялись поэты в феврале 2008 года и на рубеже 2008-2009 годов, составляют единый сюжет – и вот в рамках этого сюжета мы решили их (с небольшими купюрами) опубликовать.
Речь идет о следующем: два больших поэта прилагают усилия для издания книги третьего (Александра Миронова), а в качестве представителя издательства выступает четвертый (Михаил Айзенберг). В сущности, это прекрасный пример того, как должна быть устроена литературная жизнь.
Александр Миронов, один из крупнейших представителей ленинградской независимой поэзии позднесоветского времени, и в послесоветское время издавался мало. Его первая книга «Метафизические радости» (1993), не слишком представительная по составу, по-настоящему не была оценена. «Избранное», вышедшее в 2002 году в издательстве ИНАПРЕСС, обязано своим появлением хлопотам и заботе Елены Шварц. Сам Миронов, человек в зрелые годы очень замкнутый, погруженный в себя, никаких усилий для издания своих стихов не предпринимал. Тем неприятнее для Шварц было то, что отлично изданный томик Миронова продавался, как ей казалось, недостаточно широко.
Рукопись третьей книги Миронова (и, как оказалось, последней прижизненной) – «Без огня» – на рубеже 2007-2008 годов была отклонена двумя (весьма заслуженными и почтенными) издателями. Одному рукопись была предложена Шварц, другому – Юрьевым, который не был лично знаком с Мироновым, но высоко ценил его поэзию и с самого начала близко к сердцу принял судьбу его новой книги.
В итоге книга была принята в «Новое издательство» Михаилом Айзенбергом, которому ее также предложил Юрьев. Именно это и становится темой переписки Юрьева и Шварц, содержащей важные суждения о поэзии Миронова в целом. Речь идет, в частности, о составе книги, в которую наряду с новыми стихами вошли и старые, в основном не вошедшие в «Избранное» 2002 года. В других письмах, которые мы здесь не публикуем, обсуждаются технические детали издания.
Заметим, что книга в 2009 году вышла. Ранние и поздние стихи в книге не разделены – таким образом, композиционного предложения Юрьева автор в итоге не принял.
Кроме книги Миронова, в письмах идет речь и о других литературных делах: работе Шварц над биографией Габриэля д’Аннунцио и над новым переводом «Дона Карлоса» Шиллера по заказу БДТ (и о консультациях, которые ей в связи с этим давали О.Юрьев и О.Мартынова), о постановке Юрием Томошевским спектакля по «Кинфии», о переменах в редакции журнала «Нева», о предстоявшей О.Юрьеву в начале 2009 года поездке в США для чтения курса лекций о русской поэзии.
В письмах сделаны некоторые купюры, но ничего не изменено и не исправлено.
В.Ш.
_________________________________________________
Олег Юрьев – Елене Шварц
19.02.2008
Дорогая Лена! Мы очень-очень рады, если хоть сколько-нибудь Вам помогли.
<…> Историю со «Звездой» и «Невой» мы помним. Но, кажется, теперь с «Невой» снова лучше не связываться, по крайней мере наш знакомый Мелихов оттуда, кажется, ушел и там уже на 100 процентов бушует жлобье, которое некоторое время все-таки немножко теснилось, хотя, конечно, полностью не уходило оттуда. <…>
С премьерой «Кинфии» поздравляем, и рады, что Томошевский не вовсе сгинул – человек он талантливый.
Вот еще о талантливых людях: Миронов.
В принципе, Айзенберг книгу хочет, но просит, чтобы я ее составил [1] и написал краткое вступление. Я готов это сделать, раз уж вложил во все это столько всяких усилий, но мне кажется, что нужно получить каким-то образом разрешение на это у автора, даже два разрешения в некотором смысле.
Во-первых, на сам факт моего вмешательства – на вступление и на сложение книги.
Во-вторых, и это наверно, существеннее, – на содержательную сторону. Главную проблему этого корпуса я вижу в том, что стихи 70 гг. несмесимы со стихами 2000-х. Это практически стихи двух разных поэтов. В этом заключается мое представление о Миронове (кратко изложенное в моем вступлении к его «досье» в последнем «Временнике» – один человек, два поэта). На этом представлении будет основано строение книги, как я его себе представляю (стихи 70-х строго в отдельном разделе), и об этом будет толковаться во вступлении (или послесловии). Я вполне могу себе представить, что Миронову это представление не только не понравится, но и будет категорически омерзительно (вместе со мной). Может быть, Вы найдете момент ясности (в нем) и поговорите об этих вещах. Если его что-то во всем этом не устроит, то я, естественно, мгновенно устранюсь. Но лучше бы, чтобы все выяснилось поскорее – тогда, может быть, удалось бы поспеть к осенней программе. <…>
Сердечный привет от Оли
Ваш Олег
Елена Шварц – Олегу Юрьеву
24.02.2008
Дорогой Олег,
прежде всего – спасибо за радостное известие о Мироновской книге.
Предыдущая была очень хороша, но не имела никакого распространения. поэтому очень хорошо, что это будет как бы Избранное – из двух частей.
Миронов сейчас вполне в хорошем состоянии. Я сегодня с ним говорила, он просил передать Вам благодарность сердечную. Что касается составления, то <…> живой поэт, конечно, сам должен составлять, так всегда бывает. Так как почти все готово, то это займет от силы дней десять. И, кстати, предыдущую он тоже сам составлял.
Но что касается разделения на два разных раздела, это вполне здравая мысль. Насчет статьи – Миронов сказал, что если Вы напишите, он будет рад и ему интересно. Я, например, вообще против вступлений и заключений и прочих инородных тел. Но если необходимо, то будет действительно интересно, что Вы напишите.
Но я не вполне согласна с Вашей концепцией – о двух разных поэтах. Раннее и позднее творчество всегда различается примерно так же, взять хоть Пастернака. и все же это всегда один поэт, поэт – такая редкость и двух за одну жизнь не дается. Эти два разных состояния как вода и лед, но это одно
вещество. Я бы сравнила Миронова в этом смысле, то есть его поэзию в целом – с яблоком, внутри которого червяк. С течением времени яблока все меньше, а червяка соответственно больше, но вместе это органическое целое – единый организм, и червяк этот уже просматривался в ранних стихах. Сказала об этом Миронову, он сказал, что это правильно и он так чувствует тоже. Но ведь, наверно, о Миронове есть что сказать и в остальных аспектах и смыслах, и я уверена, что у Вас прекрасно получится, напишите, как вам все это.
Еще раз благодарю Вас и Олю за помощь с Карлосом, я сейчас уже читаю и исправляю на финишной прямой.
Мы с Хокой [2] вернулись вчера – там в Комарово два дня было прекрасно – зима, а потом резко началась дождливая весна, так что и гулять стало почти невозможно. Чувствую себя немного лучше. Скоро напишу опять.
С любовью
Лена
Олег Юрьев –Елене Шварц
25.02.2008
Дорогая Лена!
Если Миронов сам составит свою книжку, так оно, естественно, еще и лучше – я как-то понял с Ваших слов, что он сейчас не в состоянии и поэтому скрепя сердце принял это на себя. <…>
Но если он сам это сделает, то и предисловие-послесловие никакое,
естественно, не нужно – оно бы понадобилось от меня, чтобы как-то объяснить свою позицию составителя.
Моя мысль, собственно, была: даже не два раздела, а, скажем три: раздел «новых стихов», потом «старые», потом снова «новые» – как бы сэндвич такой. Причем 1-й и 3-й разделы назывались бы «Александр Миронов. Стихотворения», а 2-й, внутренний со старыми стихами – «Стихотворения Александра Миронова».
Это я на всякий случай все рассказываю – вдруг Миронову пригодится.
Что же касается «раннего» и «позднего» творчества, которые всегда различаются, то это мне все же хорошо известно, и о Пастернаке (или Заболоцком даже) я не забыл – но по моему ощущению разница между «двумя Мироновыми» значительно, принципиально больше, чем во всех известных мне случаях, включая сюда и названных. Именно это я выразил через образ «один человек – два поэта». Речь идет о полном изменении принципа говорения и субъекта говорения, а не просто об изменении художественных установок или поэтики. Именно это «небывалое» заинтересовало меня. Может быть, конечно, я чересчур увлекся идеей.
Но это, конечно, все сейчас совершенно неважно, потому что необходимости все это писать в качестве предисловия по вышеописанным причинам отпадает.
Пусть Миронов составит рукопись – можно будет отправить ее прямо Айзенбергу, можно через меня, это несущественно.
Было бы очень хорошо, если бы книжка вышла. Когда – если, тьфу-тьфу-тьфу! – выйдет, у меня еще будет возможность обдумать и сформулировать свои мысли по поводу Миронова. Может быть, я что-нибудь напишу о ней, если еще будет куда писать. <…>. Ну, посмотрим.
Про червяка и яблоко – изумительно красивый образ, было бы замечательно, если бы Вы на его основе тоже что-нибудь написали о книжке Миронова, когда (если) она выйдет. Если мы с Вами не позаботимся о ее распространении, то по крайней мере, об ее осмыслении, то кто это сделает?
Всем же наплевать, в сущности.
Мы очень рады, что Вы немного отдохнули и чувствуете себя лучше.
<…>
Сердечный привет от Оли и Дани,
ждем Ваших писем и стихов,
а также состава Миронова.
Сердечно,
Ваш Олег
Ольга Мартынова и Олег Юрьев – Елене Шварц
31.12.2008
Дорогая Лена,
какое прекрасное и грустное и вместе с тем ясное стихотворение! [3] Спасибо! Я горжусь, что моя вертушка сыграла свою роль, хотя бы как тень той, первой…
Бедный Хока, я представляю себе, как ему страшно! Я каждый год жалею наших зверей в зоопарке [4].
С Новым годом, Лена, пусть все будет хорошо и правильно! Пусть у Вас будет много радостных дней, и стихов, и благополучия, и здоровья!
Передавайте всем, с кем Вы празднуете, привет и поздравления!
С любовью
Ваша Оля
——————
Дорогая Лена!
И я желаю Вам хорошо провести эту ночь и передавайте приветы и поздравления всем. Вася Филиппов [5] меня, впрочем, вряд ли помнит, но всё равно.
Если Миронов позвонит, скажите ему, пожалуйста, несколько добрых слов и от нас. Надеюсь, книжка его скоро будет. Я вчера написал Воздвиженской в отдел критики «Октября», что хотел бы написать про мироновскую книжку.
Стихотворение совершенно замечательное, с замечательным ветром!
Я и сам не очень люблю постоянного «поиска соответствий», но в строчке «Да. Архангелы мимо, мимо» такая сильная ритмическая отсылка к «Заблудившемуся трамваю», а через него ко всему «петербургскому тексту», что это дает дополнительные смыслы и объемы на уровнях, прямо, словесно не затрагиваемых.
Желаю Вам, чтобы удачи и здоровья.
Ваш Олег
Елена Шварц – Олегу Юрьеву и Ольге Мартыновой
08.01.2009
Дорогие Оля и Олег,
как вы? Что нового? У нас холода, а сегодня и снегопад, Хока с трудом пробирается по сугробам. У вас, кажется, тоже холодно.
Вася вас прекрасно помнит, я передала привет. Миронов в последнем разговоре по телефону говорил, что ему не хочется выхода этой книги, то есть опять повторял. Мне написал Курилкин, что скоро пришлет новые вопросы, я их передам автору. Пусть как хочет.
Почти завершила Даннунцио – хотя еще и сыро, но собираюсь после выходных послать редакторше.
Напишите, как вы все ли готово к Америке?
с любовью
Ваша Лена
________________________________________________________
[1] Вопрос о составлении книги Юрьевым встал, так как Айзенберг и Юрьев предполагали, что Миронов, в силу особенностей своего характера и настроения, не сможет или не захочет проделать эту работу сам.
[2] Собака Елены Шварц.
[3] Из письма Шварц к О.Юрьеву и О.Мартыновой от 30.12: «Посылаю маленькое стихотворение о подаренной Вами вертушке и о той, что раньше была.<…>
Рождественская вертушка
Зажигаю свечки на карусели,
Разгоняя жестяных ангелят.
В небе комнаты кружатся тени —
Это архангелы мимо летят.
Да. Архангелы мимо, мимо
И Бог – Он смотрит куда-то вкось.
Он отозвал своих слуг из мира,
Выдул ветром боли насквозь.
Как будто Бог покинул нас
(и только с нежитью нам жить),
Оставив тонко-жестяного
Вертушку ангела кружить».
[4] Из письма Шварц от 30.12: «У меня все ничего, гуляем с Хокой, он очень пугается всех этих петард и взрывов, которых с каждым годом все больше».
[5] Елена Шварц собиралась встречать Новый год в компании друзей, среди которых был и поэт Василий Филиппов