ТОМАС ЭРНЕСТ ХЬЮМ (1883-1917)
Томас Эрнест Хьюм – английский поэт, основатель и лидер имажизма, оказавший влияние на Элиота и Паунда. Погиб на Первой Мировой войне.
Переводы с английского Дмитрия Кузьмина
ОСЕНЬ
Осенней ночи знобкий холодок.
Я шёл себе,
Гляжу — склонилась к изгороди румяная луна,
Как фермер краснолицый.
Беседы не завёл я, лишь кивнул.
И стайка звёзд невдалеке томилась,
Все бледные, как городские дети.
ПОД МОСТОМ
Мечтания интеллигентного бомжа в ненастную ночь
Бывало, грезил я смычковой до-ре-ми-фа-солью,
По звонкой мостовой любил изящных ножек дефиле.
Теперь понятно мне:
Прекрасное — в тепле.
О Господи, мне сбрось
Покров небес, побитый звёздной молью, —
Я б завернулся, чтоб не мёрзнуть на земле.
НОВООБРАЩЁННЫЙ
Беспечно я бродил по лесной долине
В цветущих гиацинтах,
Но красота меня накрыла,
Как бы опутала пахучей душной тканью.
И евнуху её — очарованью,
Едва дыша, я покорился малодушно.
Теперь меня несёт к моей реке последней,
Безгласного, в мешке, с позором,
Как турка, пялившегося на гарем, к Босфору.
ПОЭТ
К столу, большому, гладкому, склонился он в восторге,
Как будто грезил.
До этого в лесах бродил и толковал с деревьями.
В мир из отлучки
Вернулся и принёс округлые небесные тела и каменные образы —
Разных цветов и самоцветов, веские и точные.
И вот теперь играл он с ними, будто грезил,
На гладком столе.
ЗАКАТ
Звезда кордебалета, недобрав оваций,
Покинуть сцену не готова,
Прощальной выходкой вздымает ввысь носок
И обнажает алое бельё порозовевших облаков
Перед враждебным ропотом партера.
СЬЮЗЕН ЭНН И БЕССМЕРТИЕ
Повесив голову, на землю
Уставилась с последним интересом,
Как кролик на хорька,
Пока земля не стала небом,
Небом зелёным,
И по нему не поплыли
Листья каштана — карие облака.
ВЫСОКАЯ ЖЕНЩИНА
Городок наш Хортон благонравен и тих,
И привычным укладом известен.
Перед каждым мужчиной одни и те же пути.
Но вот в наш Хортон явилась высокая женщина…
Среди всех мужчин украдкой сжимает мне руку.
На глазах у всех как будто бы обещает.
То ли тайный сад,
То ли прохладный поток…
И на каждого из мужчин она смотрит так.
Одинаковое обещание множеству глаз.
Но в какой-то комнате она вдруг наклонилась
И как будто случайно задела грудью меня,
Тут-то весь мир и слетел со своей оси.
СРЕДИ НОЧИ
Среди ночи!
Все страхи сошлись.
Веток мёртвого дерева
Контур на склоне холма.
Вздутые тёмные вены
На белёсом трупе небес.
Стальной раздирающий крюк
Безжалостной Мары.
Он управится с дряблыми тучами, им не восстать.
Скверных богов огневое тавро
Легло на летучий скот,
Мятущийся степью небесной.
* Мара — ночное божество древних славян и германцев, насылающее кошмар.
ГОРОДСКИЕ КРЫШИ
В летний день городком,
Где печные трубы теребят облака,
Флора проходит брезгливо,
Приподнимая голубое, в оборках, платье небес.
Так что мне видна её белая нижняя юбка:
Валансьенское прозрачное кружево всё перепутано,
Продрано дымоходами, разлезлось, протёрлось.
СУМАСШЕДШИЙ
Прохожу вдоль реки.
Те, кто ещё не вышел из жизни, минуют меня.
Я смотрю мимо них, я их задеваю.
А там, над ночной водой,
Вдалеке от огней,
Властвует Мрак, беспробудный дикарь,
Но я не стану его бояться.
Вокруг меня четыре стены.
Я могу прикоснуться к ним.
Если я умру, то смогу проплыть мимо них.
Стенай и мычи без слов и вспоминай о море
На небесах, о мой дух,
Вспоминай о море и о его стенаньях.
Мычи без слов, представ перед Богом, так легче.
Снова мне холодно, будто после рыданий.
Я даже дрожу — но нет никакого ветра.
ДАЛЁКО ПОЗАДИ
Далёко позади остался круглый пруд,
Где отражения деревьев будят в памяти печаль,
Его поверхность напряжённо предвкушает,
Как страстная волна её взрябит
Таинством единения,
Как быстротечное блаженство упадёт слезинкой алой,
Обронит же её принцесса средних лет
(Сестрица Принцессы Лягушки),
Склоняясь зачарованно в изгибе сонном,
Подобном причету дремотному восточной песни.
В ТИХОЙ СТРАНЕ
В этой тихой стране
Есть неведомый тайный огонь.
Скалы растают вдруг
И старые дороги заведут не туда.
Поперёк знакомой дороги
Расселина. Стой. Воротись назад.
В этой прохладной стране
Есть тайный огонь.