ДАРЬЯ МЕЗЕНЦЕВА
ГОЛЕМ
эмес эмес I’m a mess
в городок из наших мест
перекинут буквой тов
мост из марлевых бинтов
а река под ним течёт
ройт
грязью плачут берега
перевязана рука
мне теперь нельзя домой
мой создатель мастер мой
мне вложил в скудельный мойл
боль
только тсс! и никому
в тихий сон в немую тьму
знает так как знаю я:
бессловесная земля
этот брик и эта тайх
прах
все пути ведут туда
где в слезе дрожит звезда
дарят яблоки и мед
и в кувшине капля ждёт
хэс-вейс-рейш, допьём её,
yo?
да, пора уже сейчас
глиной память обожглась
тяжелеет голова
разбиваются слова
ничего не говори
букву лишнюю сотри
раз
два
29.10.21
МИР НАСЕКОМЫХ
я царь — я раб — я червь — …
если дёрнуть меня за крылышко
и потыкать в меня палочкой
я тогда пошевелюсь может быть
или там закопошу ножками
погоди идиот погляди я живой
на траве замерзаю на юг головой
засыпаю под северным небом распят
наблюдаю как птицы летят
с мест кормленья к местам гнездованья
с мест забвенья к местам узнаванья
по цветущим волнам
по зыбучим пескам
по зажмуренным векам
запавшим щекам
к облакам по чужим облакам
так что выбрасывай свою палочку
забирай на здоровье моё крылышко
превозмогая вспышку невесомости
вставай пока можешь и проваливай
нам с тобой с неподвижного детства знаком
этот свет надоел этот мир насеком
этот птичий воксал и певучий оскал
помолчи говорю я устал
от удушья вдвоём
от свободы втроём
от прокуренной спальни
забитой хламьём
от недужности снов
от подвижности мух
от картин поражающих
зренье и слух
по сосудам гнилым позвоночкам
по обрюзгшим кусочкам
по ступеням давно я разбит и разъят
на протеевы нити в последний разряд
кольцевыми аллеями парка
уходи вспоминая ламарка
будешь дома вклей в большую книжечку
моё тонкое радужное крылышко
подпиши так всегда с наблюдателями
земного небесного подпольного
28.08
КЛАРА
mors omnia praestat (Lucr, III, 214)
кикническое боже раз-два-три
нет, все-таки сен-санс. за терменвоксом
без тела руки вспарывают воздух
болезненный такими изнутри
корпускульными язвами, что мне,
везде латающей грядущие пустоты,
так ясно: быть не может пустоты
и смерти нет и нет о ней заботы
никто не просыпается и не
уснет, расслушивая ноты
в зиянии антенн бессмертно всё
а тот, кто был им в жертву принесен
бессмертным стал за их волны пределом
покуда рябью сьеденное тело
его дрожало всей гусиной кожей.
смерть это, что же, та-та? та-та-та?
схватись за шею и толкуй как можешь
перо лебяжье вынув изо рта
ЭМПЕДОКЛ-99 (романс)
σάρκινος ὄζος
колокольчик мясистый отросток
оттянули и срезали ну
мог ли вестник-подросток серьезно
ранить кроткую эту луну
безъязыко гремя по привычке
растеряв в подорожной тщете
всех расслушанных песен отмычки
он вручает моей немоте
как нелепое платье на выход
запоздалый и проповедь вслед
музыкантов измученный выдох
конденсат отбракованных флейт
спазмы глухошумящего тела
я сквозь звон различаю пока
однозвучно холодной и белой
заливается кровью щека
***
жёлтые кружочки
помутили взгляд
натяженье строчки
разложенья ад
вышел жир подкожный
взял и вытек весь
не видать нам больше
праздничных чудес
опускаю руки
отмываю нож
различаю звуки:
Ты ли нам поёшь
как ты пел однажды?
Твой ли Страшный Суп
в ржавенькой чеплашке
нам уже несут?
пью Тебе во славу
ем как на убой
золотую паву
в юшке голубой
15.03
УТРО-3
ничего ничего не сберечь до утра
выйдет с потом смешается с пылью
всё чем станем сегодня я помнил вчера
а сегодня чем стали забыл я
что мы пили отстой что мы ели хрящи
поперхнувшись в припадке апноэ
извлекаю из сна то ли борщ то ли щи
и остатки стихов на второе
там чего-то по-гречески в каждом из них
там какая-то липкость пивная
там псюхэ задыхаясь клянёт поварих
обо всём обо всём вспоминая
20.04
***
синее небо в красной обводочке
ветер газетный баюкает лодочку
палочка-мачта дрожит
лодочка наша спешит
тянем по сопельке дергаем ниточки
ржавой иголочкой штопаем дырочки
в раненом гребне волны
смотрим кровавые сны
лодочку тянет ко дну равновесие
точит обшивку солёное месиво
кажется, течь на борту
боль подступает ко рту
пусть она вытечет пусть она выболит
нам колыбельную песенку вымолит
в море в постели в крови
спи моя радость плыви
6.07
ЗАЗЕМЛЕНИЕ
нулевой проводник
электричество рук
напивается током
отмотаю назад
опоздаю на круг
назовусь имяреком
в первобытную землю тебя уведу
сокращением пальцев
я в аду я в бреду я по шею во льду
мне никак не вернуться
я внутри я навек
я невидимый ток
в этой почве гниющей
отомри, посмотри:
у тебя из-под ног
пробивается снег
кристаллический
дикорастущий
24.06
***
номос и фюсис природозакон
жизнь восьминого щекочет в руке
рот сенокосца зарос под замком
головогрудь на тугом поводке
я говорил
а теперь молчу
сильно хотел
а теперь не хочу
рвал и метал
а теперь дрожу
бегал летал
а теперь сижу
номос и фюсис пожизненный срок
всем косиножкам урок
6.09
ГОЛУБАЯ ДАЧА
ты, как я, — дитя природы
и беспечен, как она
ливень в Невеле по пояс
в травы топкие вхожу
ни о ком не беспокоюсь
ничего не нахожу
тяжелеет по дороге
не из ситца из свинца
платье заросли осоки
в нём захлёбываются:
ты умеешь ты умеешь
слушать и шагать
мы умеем мы умеем
предостерегать
что пройдёт не будет мило
мимо не пройдёт
раз могила два могила
кто в лесу живёт?
раз канава два канава
рвы овраги колея
трупы слева трупы справа
между ними я
26.07
ПАВЕЛ
11.06.1975—24.12.2022
из жизни мёртвых в жизнь живых
я шлю себе письмо
и может быть а может быть
оно дойдёт весно
и будут ждать внутри слова
мои твои слова
неутешительные не
возможные слова
там будет даль и будет боль
как соль и белый кремль
как смоль и тёплым саваном
спелёнутый тоболь
а как я разверну его
как выну жилы букв
как потечёт из ничего
из голосов и звукв
окоченевшее от слов
нагрудное вчера
и трупный запах побежит
из кухонного кра
и хлынет из окна вода
и вывернет тропа
и будет по тропе бродить
неслышно дядя Па
совсем как здесь но только сон
укутанный в снега
совсем как здесь но только там
с обеими нога
мы постоим мы устоим
на гóре в декабре
и с мёртвым временем моим
уже другое вре
сравним возможные слова
мои твои слова
где может быть он может быть
живой и я жива
ПТИЦЫ
ждем мира, и ничего доброго нет; ждем времени исцеления, и вот ужасы (Иер.8:11)
всё идёт своим чередом
аист под небом ищет дом
и день за днём следит за гнездом
журавль горлица хелидон
а если речь заходит о том
всякая зверь с говорящим ртом
помнит как сказать
аллилуйя
(три раза)
листья опали плоды гниют
в опале поэт отменён пиют
но день за днём они тихо вьют
из липких веток себе приют
а если речь заходит о том
сразу же поют
аллилуйя
аллилуйя
аллилуйя
всё догорает не погасить
незачем некого просить
были одни и есть одни
змеиные ночи птичьи дни
а если речь заходит о том они
нас учат произносить
аллилуйя
ещё раз
аллилуйя
ещё раз
аллилуйя