ВАЛЕРИЙ ШУБИНСКИЙ
ДЛИННЫЕ БРЮКИ И ДЛИННЫЕ ПИДЖАКИ
Стихотворение Николая Заболоцкого «Прощание с друзьями» (1952) является одним из его поздних шедевров; оно посвящено, как считается, прежде всего поэтам обэриутского круга – Даниилу Хармсу, Александру Введенскому, Николаю Олейникову. Все они пали жертвами сталинского террора и войны в 1937–1942 годы.
Между тем никто никогда не комментировал первую строку этого стихотворения:
В широких шляпах, длинных пиджаках…
Есть предположение, что это отсылка к моде 1920–1930-х годов. Однако – что говорят источники? [1]; [2]
Для 1920-х годов в целом характерно не удлинение, а укорочение фалд пиджаков. В 1930-е в моду входит спортивный стиль. Характерные для 1920-х мягкие шляпы сменяются кепками. Пиджаки становятся более приталенными, в моду входит одежда для игры в теннис и в гольф. Напротив, именно для послевоенной моды свойственно расширение силуэта, удлинение фалд, распространение широкополых фетровых шляп.
Даниил Хармс, придававший важное значение одежде и бытовому поведению, эстетизировавший их, следовал именно западному спортивному стилю конца 1920-х – начала 1930-х годов, который намеренно утрировал, в силу чего выглядел необычно.
Возьмем общеизвестные описания внешности Хармса:
«Назло неизвестно кому он ходил в гольфах, носил крахмальный, высокий воротник, галстук типа «пластрон» и булавку в виде подковы, усыпанную синими камушками и бриллиантиками» (А. Порет).
«А как ладно сидел на нем необычный костюм, предназначенный для дальних странствий: серая куртка с большими карманами, двубортный жилет и короткие брюки, заправленный в клетчатые чулки. Туфли у него были на толстенной подошве, но не шикарные, на белом, как свиное сало, каучуке, а просто рассчитанные на любые каверзы погоды» (Б. Семенов).
«Он всегда одевался странно: пиджак, сшитый специально для него каким-то портным, у шеи неизменно чистый воротничок, гольфы, гетры. Никто такую одежду не носил, а он всегда ходил в этом виде» (М. Малич).
Есть лишь одно упоминание о «длинном» лацкане пиджака – у Э.Мельниковой: Хармс пришел к ней в пиджаке, один из лацканов которого был намного длиннее другого. Это было, однако одноразовым Хармсовским «хэппенингом».
Хармс практически не носил шляпы. Есть, однако, фотографии в котелке, на которых он изображает своего вымышленного брата Ивана Ивановича Хармса. При этом есть много упоминаний о «странных» головных уборах, которыми (наряду со своей знаменитой кепочкой) пользовался Хармс в юности – вплоть до пекарского колпака или чехольчика от самовара. Заметим, что «длинный пиджак» и «широкая шляпа» мало соответствуют и образам других потенциальных адресатов стихотворения. Очевидно, что Введенский и Олейников одевались по моде своей эпохи, особо не выделяясь; Олейников на многих фотографиях – в подпоясанной ремнем косоворотке, характерной для «советского служащего» 1920-30-х годов.
И, однако, строки Заболоцкого самым непосредственным образом связаны именно с Хармсом. Они содержат, по-видимому, подсознательную отсылку к стихотворению Хармса «Пробуждение элементов»(1930):
Над землёй цветок не спит.
Птица-пигалица летит,
смотрит: мы стоим в горах
в длинных брюках, в колпаках,
колпаками ловим тень,
славословим новый день.
«Длинные брюки» сами по себе не имели бы такого значения, если бы фирменным стилем Хармса не были укороченные бриджи с гольфами. Длинные брюки – для него особая мистическая одежда. Такое же особое ритуальное значение имеют и «колпаки». У Хармса и других обэриутов это достаточно распространенный образ.
вижу я стихов колпак
вижу лампы и пучины
из морской большой пучины
поднимают в мир причины
свои зонтики всегда
спи Кулундов спи Родимов
спи Аларих навсегда.
(Д. Хармс. «Разговоры за чаем», 1930)
Я послал на базар чудаков,
Дал чудакам пятаков:
Один пятак —
на кушак,
Другой пятак —
на колпак,
А третий пятак —
так.
(Ю. Владимиров. «Чудаки», 1929)
Неоднократно встречается у Хармса фамилия «Колпаков» («Хвастун Колпаков», «Писатель Трубочкин» и пр.). Колпак – атрибут, в частности, умалишенного, человека, вышедшего за рамки обыденных отношений, «естественного мыслителя». О роли безумия в творчестве и жизни Хармса говорить излишне.
В свою очередь, у Заболоцкого фигурируют «красноармейские колпаки»:
Она летит — моя телега,
гремя квадратами колес,
в телеге — громкие герои
в красноармейских колпаках.
(Н. Заболоцкий. «Пир», 1928)
Примечательно, что в 1933 г. при подготовке книги эта строчка подверглась редакционной цензуре. Далее: в стихотворении 1948 года Заболоцкий, осуждая «заумную» поэзию, делает её атрибутом «колпак колдуна».
Так или иначе, хотел того или нет Заболоцкий, и в его стихотворении «длинные пиджаки» и «широкие шляпы» тоже оказываются не бытовой приметой, а ритуальным одеянием мертвых – хозяев таинственной загробной страны. Это инверсия хармсовских «длинных брюк» и «колпаков» или альтернатива им, но связь между образами кажется очевидной.
_________________________________________________________________________
[1] Хорошилова О. А. Молодые и красивые. Мода двадцатых годов. М.: Этерна, 2022.
[2] Нанн Дж. История костюма. 1200–2000 гг. М.: Астрель, АСТ, 2003.