10 СТИХОТВОРЕНИЙ САШИ ПЬЕРСАНТИ
13.03.2023
Из книги «Страница во плоти» (Pagine in corpo, Roma: Empirìa, 2015)
1.ГЕЛИКОПТЕР
Я не испытываю эмоций из-за неба
слеза не бежит по моей щеке
если в конце умирает благое.
Я не владею несуразными языками
деревьев, не умею настроить себя
на сольфеджио воды и наша Земля
взаправду знает что я от земли.
Единственное потрясение
которое взрывает изнутри мое тело –
видеть, как рокочет
эта божественная спираль,
такой же, как у меня, двойной винт
каждого другого Меня-самого.
Из книги «Человек это вертикаль» (Lʼuomo è vertikale, Roma: Empirìa, 2018)
2. ЛИНЕЙНОЕ ПИСЬМО Б
Не теряй меня, оставайся,
тот другой я, что через тысячи лет
найдет меня бесформенным
и, может, малоактуальным
но все еще вертикальным
но – в линейном Б.
Ты меня не поймешь
но поклянись для меня,
другого меня, которым там будешь ты,
поклянись, что и я,
другой ты, который будет отбывшим,
прошел между руинами
твоего мира, которые твой мир
к тому времени вновь отстроит.
Мы встретимся лицом к лицу
в створках зеркал
мы будем друг для друга
словарем и параллельным текстом.
3. КВАЗИ-ПОСВЯЩЕНИЕ
(Отец, я хотел бы быть твоим отцом
чтобы не быть здесь чтобы не
хотеть тебя как сына – отец
я хотел бы быть моим сыном
чтобы понять где я не сын
чтобы познать нас как сыноотца
в одном, чтобы была гармония: никто.
Отец я хотел бы быть твоим отцом
чтобы ты тоже открыл для себя
ту силу какую когда-то дал мне
именно тем, что не был мне отцом,
поскольку ты, сын мой, этого не хотел
чтобы ты понял как я его ненавижу,
того, кто теперь уже звук и только,
он был мне отцом и поводом сделать себя
отцом для всякого человека.)
4. [1]
Даже магниты с холодильника упадут
когда, неутолимо стремясь к земле,
позволят кумиру пройти сквозь них.
Сие есть сила, уплотняющая слова;
лезвие, обезвоживающее; действие.
Мы накапливаем
воспоминания обещания
письма приглашения
дожди фужеры
пояса и чоканья «чин-чин»
будучи уловленными в ловушку
чего-то что лишь должно произойти.
Но разве сейчас – не завтра вчерашнего дня?
Мы все всегда все
постоянно все и всегда
умираем, и я люблю тебя
мой священный предел
из целлул и из целлюлозы моя кумирня меня,
ведь без тебя я и вправду
не знал бы как сделать так
чтобы быть человечным и любящим.
5.
Именно когда риск очень велик
мы обнаруживаем что доверие
имеет гораздо больший вес
нежели недоверие.
Я видел как женщины и мужчины
прогулочным шагом шли улыбаясь
мимо амбалов
вооруженных винтовками
и в которых никак не заподозришь
ни грана скудоумия, –
даже не испытывая типичного опасения:
кто знает, что такому взбредет на ум?
Видимо, серо-зеленые пятна – не те, которых стоит бояться.
Но, по сути, когда мы пересекаем
любую улицу – не значит ли это
что мы дарим неизвестно кому
нашу жизнь, момент нашего умирания?
6. ПРОИСХОЖДЕНИЕ
Когда я приближаю руку к идее
загоняющей мне эмбрион в какую-то точку
между мозгом и неведомым мне языком
(я преследую её и здесь сражаюсь
она отбивается сколько-то дней
потом сдается и становится фразой),
я чувствую на себе человечное бремя
тех кто когда-то писал и овсегдашнил [2] себя.
Здесь я вижу:
как разрозненными рядами влекутся все
они, начиная с того первого –
не имеющего порядкового номера чуда –
который, может, был слепцом или, может, рабом
который сказал: Гнев [3], хотя почти уже сдался; но
когда приходит страх превращения в женщину
я вспоминаю Ἄνδρα [4] – того многоопытного мужа
от которого родился наш мир
и родишься ты.
7. К ШЕЛЛИ
Я думаю, что надышался тобой
в этом воздухе насыщенном вонью
рыбьих потрохов и поэзией
когда, извечный в свои двадцать лет
уже просоленными глазами
вбирал – глотками – лигурийское море.
Я искал тогда особый плектр для поэта
находя лишь направление к скрипачу
и лишь теперь, почти что случайно,
любовь – разве не являет собой она
такое знание друг о друге, внутри-кровное,
даже если эти двое никогда не встречались?
Разве она не значит: иметь радужку глаз
такого цвета как твои губы
пусть и не пережитые мною воочию?
И что есть нежданное вновь-обретенье тебя
– праха, внезапно заговорившего –
если не знак, намекающий, что смерть
одолеет лишь тот, кто не умирает?
8. КУСТАРЬ
Она пока не верит
в то, что я ей говорю,
что быть писателем
значит быть кустарем:
только не кресло,
не красивую вазу,
а лестницы делаю я
«улиточные» во времени,
веревочные мосты в истории
и колья острейшие
из осины чтобы пробить
сердце, открыв его к памяти.
9. НЕХВАТКА
Это сумерки мира а ты где была
пока я пытался спать чтобы видеть тебя во сне
и во сне ты жестокая и я тебя вижу во сне
потому что жестокая значит живая
внимательно-близкая рядом со мною живым
за пределами этого сна жесток и я тоже но без
тебя в борьбе с которой мог бы сломать оружье
и это сумерки мира а ты где была
пока я пытался проснуться чтоб ощутить
еще в полусне твою пустоту от тебя
в объятьях другого меня подобного мне,
меня-искаженного, меня как той формы
меня чье тело вмещается в твое тело
но это сумерки мира и вот уже ветер
кричит что не хватает тебя вовсе не мне одному,
тебя не хватает нам всем, любовь, и этому миру
что посылает на смерть без гроба без урны
тысячи сыновей своих потому что бушует
несказанная боль – та нехватка
неистощимая что сочится не иссякая
как песок в песочных часах
свидетель конца но и вечности
времени онемевшего в этой пустыне.
10.
Но по сути что нам за дело
до могил и до алтарей
если сами мы живы пока
если всё что живет
неизбежно коснется дна?
Участь у нас и у мира одна:
быть пока пребываем здесь
а когда это прекратится
все-таки быть теми кто был –
Перевод с итальянского Татьяны Баскаковой
_________________________________________________________________________
[1] Эта версия стихотворения слегка отличается от той, что была опубликована в первом издании книги «Человек это вертикаль».
[2] Слово «овсегдашнить» (ит. insemprarsi; образовано от in + sempre, в + всегда) – цитата из Данте, который использует такой неологизм в Десятой песни «Рая».
[3] Первое слово «Илиады», которая начинается так (в переводе Н. И. Гнедича): «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…»
[4] Слово «муж» (древнегреч.) в винительном падеже; первое слово «Одиссеи», которая начинается так (в переводе В. В. Вересаева):
«Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который
Долго скитался с тех пор, как разрушил священную Трою,
Многих людей города посетил и обычаи видел,
Много духом страдал на морях, о спасеньи заботясь
Жизни своей и возврате в отчизну товарищей верных».