ВЕРОНИКА ТРЕТЬЯК
Гоша Буренин «луна луна и ещё немного» — М.: Лит‑ГОСТ, 2021. — 96 с. — (Поэты литературных чтений «Они ушли. Они остались»).
Сборник стихов «луна луна и ещё немного» Гоши Буренина – это событие, которое касается не только памяти автора. Это приращение наследия львовской школы (среди её имён важно упомянуть Сергея Дмитровского) к общему, текущему потоку русской словесности. Введение в литературное пространство забытых по прихоти времени имён – так можно охарактеризовать одну из главных задач проекта «Они ушли. Они остались». Продолжение этой литературной серии, где вышел сборник, – заслуга Б. Кутенкова, Е. Семёновой, Н. Милешкина. Хочется отдельно выразить благодарность и тем, кто работал именно над этой книгой, – К. Агалли, М. Перельману.
Название сборника складывается у читателя на глазах – это стихи из посмертной книги «луна луна» и стихи, обнаруженные позже в архивах, «ещё немного». Когда я услышала его в первый раз, захотелось привлечь такую визуальную ассоциацию: Луна – космическое тело, управляющее магнитным полем Земли; она же гармоническое начало, древняя первооснова мифа; в удвоенном виде она занимает собой почти всё пространство в ассоциативном ряду. Остаётся еще немного места для всего заземлённого, порождённого человеческой цивилизацией. Кажется, что похожим образом распределяются творческие силы Буренина – преобладание природы, пейзажа, образов животных и растений над рукотворным, производным человеческим миром. Подо льдом строгой силлаботонической формы скрываются яростные потоки живой речи: «и разум к утру так надёжно испорчен, / вплетая мишурную нить в рождество».
Во вступлении Валерия Шубинского идет речь и о львовской школе, и о поэтике самого Буренина. О том, к примеру, что мир архитектуры, очень близкий поэту, проникает в его словесное творчество – в уравновешенном слове «мир обретает себя, обретает субъектность». И об одиночестве в своем поколении, о диалоге с поэтами, работавшими двумя десятилетиями раньше, – навпример, с Леонидом Аронзоном. Гармонический порядок в природе, столь важный для Аронзона, не менее существенен и для Буренина, и для Дмитровского (именно к нему относится поэтический акроним САД, ему посвящены строки «всё настоятельное – терпко»). Об этом (как и о наследовании практик, мотивов и образов – например, образа сада) пишет и Валерия Морина в эссе «А воздух доверчив». Ксения Агалли, поэтесса и первая жена Буренина, развивает идею эклектичности в жизни и творчестве поэта. Ей удаётся сделать ощутимым незаметное с первого взгляда влияние Львова на его поэтику; она метафорчески говорит о месторождении Стиля Стилей, о городе, который «свиристит сразу во все дудки, поёт на всех языках. Музыкальная шкатулка с секретом — а в ней погремушка с загадкой, а внутри — наша жизнь с сюрпризом».
И еще одна тема – сухие вехи недолгой жизни поэта: Гоша Буренин родился в 1959 году в Германии, закончил архитектурный факультет Львовского политехнического института, работал и по специальности в лесотехническом бюро, и художником-оформителем в театре Бориса Озерова. Несколько лет жил в Ленинграде, но, кажется, не был оценен в тамошнем поэтическом кругу. Закончился жизненный путь Буренина в Ростове-на-Дону в 1995 году.
Читатель, «храни-храни» память о Буренине, о львовской школе – читая эту книгу, бродя по выращенному поэтом стихотворному саду.