ДАВИД ВИРАБЯН
ВОЙТИ В ИНОЕ
Войти в иное,
выклевав глаз
необходимости.
Быть вороном
на Дунае.
Крылатый отец
своих детей, укажи
Место мне
криком,
ты определил им, —
кто видит исход
движения и покоя.
Пусть плоть служит
Плоти
Укрывший свой блеск — черный
помести взгляд мой в то; оттуда —
направь; знанием удержи,
округлив в полноту. Так темное
станет водой.
Сидеть над рекой
считать ее шаг.
Быть вороном на Дунае.
В ветре пребывать.
Пировать втроем.
Пахарь точки определив
идет путем одним,
тем же обратно.
С неба — падает дождь.
В открытый шрам
голову продев, с криком,
вернуться вновь, —
порождением земли.
Ὀκτώ
Свинцовая бездна,
запертое в куполе эхо.
Восемью охватывал, приимал.
Шестью восемь было его число.
Одиночество было купол.
Провал — временем.
Втянуты щупальца, возвратились.
Покинув сны, слился с дном
невидимый для ныряльщиц.
Выслушивая смерть, которую скрыл
ОТСЮДА
Отсюда я пойду один
верну тебя моя память
ничьей.
Грачи вылетают из гортани
покидая свитые отцами гнезда,
криком дробят десны. В тишине
крыло теряет полет и черные
точки в пространстве, как и
камни на небе являют фигуры
незримой семьи.
Тебя здесь быть не должно.
МОРЕ
Море
слизывает сбежавшее железо,
— неодолимый берег.
Растекаясь, тусклый холод
рождает чудовищ, скользящих
ближе ко дну. Они ждут, заражая
у выхода серы теплые потоки
со-мненьем. Прорезая вдоху
узкие щели глаз.
Настойчивость солнца
выжигает кожу. Чайки
на базальте набережной
небрежно наблюдают
за потоком машин. Тела
обнажены,
неподвижны.
Оберегая глаз, Ио
укрывается платком.
С ней мы могли
быть вместе
долго.
Бронзовая зернистость кожи
сливается с песком. Прости.
Полое небо скрывает в себе
нити облаков.
Жало холода гонит боль тем же путем, мыслью побуждая речь вопрошать о себе,
совокупившись выкрикнуть имя отца. Ph₂tḗr. Воля устранив острие, хранит шрам.
Оставив память воде, просвечивает
без-донный. Изнуренные,
мы ныряем ограничивая
вдох.
КОЛЫШЕТСЯ ЕДИНОЕ
to the cohort
Колышется единое,
прозрачной оболочкой отгорожено —
вода от воды.
Выступила вперед победоносная армия
несущая стяги древних восьми родов.
Множат смертоносные нити — даруя бытие.
Голоса — колокол полнят.
Красный поперек желудок лежит,
под куполом — парит бессмертие.
Как древние провидцы свои гимны,
в караоке Кубота-сан поет —
Turritopsis dohrnii —
immortal jellyfish, immortal jellyfish.
Всадники ушли далеко.
Два витых рога одной головы
храним мы шестнадцать имен,
опускаясь в темные воды.
Letter to Gigi Aea