НЕИЗВЕСТНЫЙ ПРИЖИЗНЕННЫЙ ОТКЛИК НА СТИХОТВОРЕНИЕ МАНДЕЛЬШТАМА «ЗВЕРИНЕЦ»
Осипа Мандельштама уже в первой половине 1920-х годов часто упрекали в том, что его стихи несозвучны современной эпохе и/или непонятны читателю. Так, Валерий Брюсов недоумевал в 1923 году, в кислой рецензии на мандельштамовскую «Вторую книгу»:
…когда прочтешь «вторую книгу» О. Мандельштама, она же – его «Печали», возникает вопрос: в каком веке книга написана? <…> Оторванная от общественной жизни, от интересов социальных и политических, оторванная от проблем современной науки, от поисков современного миросозерцания, поэзия О. Мандельштама питается только субъективными переживаниями поэта да отвлеченными, «вечными» вопросами – о любви, смерти и тому под., которые, в своем метафизическом аспекте, стали давно пустыми, лишенными реального содержания¹.
Сходный упрек годом раньше адресовал поэту его бывший соратник по акмеизму Михаил Зенкевич, в газете «Саратовские Известия» обругавший
стихи О. Мандельштама, трогательно воспевающего христианство, молебны, панихиды, вынос плащаницы, зернохранилища вселенского добра – соборы вечные Софии и Петра. Причем Мандельштам так увлекается, что даже, как некогда Собакевич, писавший «Елизавет Воробей», пишет славянизмы – под сводами седыя тишины…²
Обнаруженный нами в 9 номере журнала «Крокодил» за 1924 год (от 15 мая) и до сих пор не привлекавший внимания исследователей антимандельштамовский выпад, органично встраивается в ряд приведенных выше укоров поэту. Он был сделан в фельетоне «Чтение», помещенном на традиционной для «Крокодила» странице «Страничка читателя». Фельетон был подписан больше ни разу в журнале за этот год не встречающимся криптонимом «В. О.». Герой фельетона «отчаянный броневик» «красноармеец» Зюзин, побуждаемый коллективом, пытается читать современные литературные журналы и в результате чуть не сходит с ума:
В голове стало что-то пухнуть, перед глазами завертелись черные пятна. Через неделю Зюзин, похудевший, бледный, с дико горящими глазами стоял в кабинете Начпобрига и кричал:
– Семь лет воевал, а таких мучений не видал. Чем издеваться, так сразу порешите! Я может теперь от ваших книг словно головную контузию получил. Тоже… пролетарские писатели³.
О попытках Зюзина читать произведения новейших писателей в фельетоне рассказывается так:
Первое, что ему попалось, это было стихотворение Михаила Герасимова: «Дорога».
Солнце звенело золотом
В синем, как море небе.
Цикадами под молотами
Трескуче пела щебень.
То щебетал булыжник
Кололи – я, Жан Фриц и т. д. и т. д.
Зюзин посмотрел на автора: вроде «русский». Тяжело вздохнув, перешел на другое: «Зверинец».
Отверженное слово мир
Вначале оскорбленной эры
Светильник в глубине пещеры
И воздух горных стран эфир.
На лбу выступил пот.
Взялся за вторую книгу: может здесь по-русски начинается:
«По одну сторону очки роговые, шляпа зеленая, ботинок красный, крепкий. По другую в – валенках драных с мешочком – Азия. На хребте пограничном в пальтишке сереньком Асикрит Асекритыч Вещулин».
Дрожа, перевернул несколько страниц:
«Под небом, под семью этажами, под лестницей черной, Аарон Пинкус»⁴.
Отметим, что автор фельетона «Чтение» изрядно запутался в публикациях, которые он высмеивал. У него получилось, что длинное стихотворение пролетарского поэта Михаила Герасимова «Дорога» и «Зверинец» Мандельштама были помещены в одном и том же журнале, альманахе или сборнике, а уж потом несчастный Зюзин «взялся за вторую книгу» и попытался читать рассказ Владимира Лидина «Еврейское счастье». Между тем, «Дорога» была напечатана в 1 номере журнала «Красная новь» за 1923 год⁵. Там же, действительно, был опубликован Мандельштам, но не стихотворение «Зверинец», а подборка из стихотворений «Век», «Феодосия», «Чуть мерцает призрачная сцена…» и «Что поют часы-кузнечик…»⁶ Со «Зверинцем» В. О., безусловно, познакомился по второму выпуску альманаха «Наши дни», вышедшем в 1922 году⁷, ведь именно в этом выпуске было напечатано «Еврейское счастье» Лидина⁸.
Хотя Мандельштам, по свидетельству Михаила Вольпина, иногда заглядывал в «Крокодил»⁹, он вряд ли обратил внимание на непритязательный фельетон В. О. Однако как раз на подобные упреки, которые со временем нарастали, как снежный ком, Мандельштам в 1931 году ответил строками из стихотворения «Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето…»:
Пора вам знать: я тоже современник,
Я человек эпохи Москвошвея,
Смотрите, как на мне топорщится пиджак,
Как я ступать и говорить умею!
Попробуйте меня от века оторвать,
Ручаюсь вам – себе свернете шею!¹⁰
__________
¹Цит. по: Брюсов В. Среди стихов. 1894–1924. Манифесты. Статьи. Рецензии. М., 1990. С. 641, 642.
²Зенкевич М. О газете «Накануне» // Саратовские Известия. 1922. 24 июня. № 141. С. 2. Цитируется стихотворение Мандельштама «Люблю под сводами седыя тишины…» (1921).
³В. О. Чтение // Крокодил. 1924. № 9 (15 мая). С. <15>.
⁴Там же.
⁵Красная новь. 1923. № 1. С. 98–100.
⁶Там же. С. 47–50.
⁷Наши дни: Альманах. №. 2. М., 1922. С. 197–198. До этого стихотворение Мандельштама печаталось в изданиях: Новая жизнь. 1917. 24 дек. (1918. 6 янв.); Тринадцать поэтов. Пг., 1917. С. 23–24; Ковчег: Альманах поэтов. Феодосия, 1920. С. 12–19; Паруса. 1922. № 1. Стлб. 1–2.
⁸Наши дни: Альманах. №. 2. М., 1922. С. 21–26.
⁹См. в устных воспоминаниях Михаила Вольпина (Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников. М., 2002. С. 428).
¹⁰Мандельштам О. Полное собрание сочинений и писем: в 3-х тт. Т. 1. М., 2009. С. 163.